Читаю Яна Ветеринга. "Япония. Год в дзен-буддийском монастыре". Очень интересно. Мне нравятся хорошие книги о путешествиях. Где можно почитать про историю, традиции, про людей, которые окружают героя. Но вместе с тем, герой человечен и оптимистичен. Всегда мне нравились такие люди.
Так же страстно я ненавижу книги о путешествиях, где герой направлен в себя. Ходит и страдает. Или сравнивает и сравнивает со своим привычным местом. Или пишет про негативные моменты. Или совсем про бытовуху "С утра мы пожарили блинчики. И за едой обсуждали различные планы. Подруга выглядела так-то так-то, переживая, что нас не пустят... бла-бла-бла на пять страниц про скучающих госслужащих, выписку из отеля, стоимость билетов куда-то, подробное описание обеда, жалобы на стертые ноги, звонок маме... Но в этот день мы и правда славно погуляли." Вот таких книг очень много, и часто я на них нападаю и мучаюсь потом.
Хорошо, что Ветеринг не такой. Ветеринг - отличный писатель.
Последнее время заметила, что хорошие книги я стараюсь растянуть на как можно большее количество времени. А раньше глотала. Теперь так редко нападаю на что-то в самом деле стоящее."Сэссины, недели медитации в дзенских монастырях, приходятся на каждые первые семь дней шести месяцев в году. В неделе семь дней — об этом я совершенно забыл. До сих пор я думал, что в неделе пять дней, состоящих из повторяющихся обязанностей, за которыми следуют два дня совсем иного порядка, позволяющие забыть первые пять дней."...читать дальше"Сэссины, недели медитации в дзенских монастырях, приходятся на каждые первые семь дней шести месяцев в году. В неделе семь дней — об этом я совершенно забыл. До сих пор я думал, что в неделе пять дней, состоящих из повторяющихся обязанностей, за которыми следуют два дня совсем иного порядка, позволяющие забыть первые пять дней.
В дзенском монастыре неделя состоит из семи дней. Каждый медитативный период длится ровно двадцать пять минут, а пауза между двумя периодами — ровно пять минут. В одиннадцать часов вечера последний удар большого медного колокола медленно растворяется в воздухе, и только тогда наступает время сна. В некоторые сэссины отводится больше времени для медитации, чем в другие. Летом, когда много работы в саду и огороде, — от семи до девяти часов в день, зимой — одиннадцать часов.
Но, как мне сказали монахи, бывает и хуже, хотя поначалу я им не поверил. Первая неделя декабря — это Рохацу. Рохацу — это всем сэссинам сэссин. Пятнадцать часов медитации в день. С двух часов ночи до четырех утра. С пяти утра до одиннадцати. С часу дня до пяти. С семи часов вечера до полуночи. Всего семнадцать часов, но определенное время занимают посещения наставника, оно вычитается из времени на медитацию.
Я не мог этому поверить. Ведь это невыполнимое упражнение, даже при постоянных окриках и битье. Ни один человек не сумеет просидеть пятнадцать часов в сутки, тем более в стрессовом состоянии, с введенным в живот вопросом без ответа. Я рухну без сознания или сойду с ума. Разумеется, Будда медитировал неделями, сидя на камне под деревом. Но это было две с половиной тысячи лет тому назад. Святой, окутанный туманом древности, Христос молился в пустыне сорок дней без перерыва. Но это было две тысячи лет тому назад. А я — современный западный человек, то есть человек беспокойный, нервный, шумный, лишенный просветления и сил. Даже при наличии определенного чувства юмора и безразличия к обыденной жизни невозможно молча отсиживать пятнадцать часов в сутки. Хорошо, я могу просидеть одиннадцать часов в день, но сильно ерзая, украдкой поглядывая на окружающих и на часы, прерываясь на час и более, чтобы поспать или посидеть на надгробии, покурить и помечтать.
Я старался не думать о предстоящем ужасе, как когда-то выбрасывал из головы грядущий визит к дантисту или подступавший все ближе и ближе день экзамена. Но это совсем другое дело. Дантистов и экзаменаторов насылали на меня некие могущественные силы извне, свирепые и необоримые, от них у меня не было защиты. Но что заставило меня заняться обучением, которое требует абсолютно невозможного?"